Библиотека Белорусской академии наук (АН БССР) в 1929–1941 гг. Новый этап роста и первые утраты

Здание БелАН и ее Библиотека в 1930-1940 гг. Источник: Центральная научная библиотека имени Якуба Коласа Национальной академии наук Беларуси

Краткая версия статьи была опубликована: Наука и инновации, 2020, май, №5 (207). С. 72-77.

В истории каждого учреждения есть периоды, делающие дальнейшее его существование, рост и развитие необратимыми, вопреки всем испытаниям, которые впоследствии выпадут на его судьбу. В истории Центральной научной библиотеки имени Якуба Коласа НАН Беларуси, которой в этом году исполнилось 95 лет, таким периодом стали сложные и противоречивые 1929–1941 гг.

10 ноября 1929 г. Президиум Белорусской академии наук (БелАН) удовлетворил заявление заведующего библиотеки БелАН К. И. Гурвича об увольнении и поручил учёному специалисту Института исторических наук Д. И. Довгялло принять библиотеку и временно заведовать ей с оплатой к его основной ставке в размере 50% ставки заведующего библиотекой. Обязанности заведующего он должен был выполнять, не оставляя своей работы в Институте. В целях скорейшего освобождения Д. И. Довгялло от обязанностей руководителя библиотеки было решено просить вице-президента БелАН позаботиться о поиске на протяжении месяца кандидатуры на должность заведующего [7, л. 43]. Подходящей кандидатуры не нашлось, и 16 ноября 1929 г. в должности заведующего библиотекой был утверждён Д. И. Довгялло [11, л. 52].

Это был человек зрелого возраста (род. в 1868), делавший карьеру ещё в царской России. Сын протоирея, выпускник Санкт-Петербургской духовной академии, бывший статский советник, он, благодаря своему служению архивам и науке, завоевал доверие советской власти. Д. И. Довгялло заведовал Могилёвским губернским архивом, Могилёвским окружным архивным отделом (1919–1925), затем являлся сотрудником Института белорусской культуры (Инбелкульт) и БелАН, ассистентом и доцентом Белорусского государственного университета. В 1929 г. от стал учёным специалистом Института исторических наук БелАН, продолжая работать в нём в какое-то время, будучи на должности заведующего библиотекой (эту должность он занимал на полставки по крайней мере ещё в марте 1931 г. [11, л. 56]). Как сотрудник Инбелкульта и БелАН, Д. И. Довгялло не снизил своей научной продуктивности и вносил большой вклад в дело публикации источников по истории Беларуси и освещения истории страны [27]. Очевидно, оценивая данный вклад и широкие познания этого учёного специалиста, АН БССР (с принятия в июле 1936 г. нового устава БелАН стала официально называться АН БССР) наделила его особой учёной степенью: «кандидат археографических наук» [22, л. 1, 3, 5]. Возможно, что в вопросе о назначении Д. И. Довгялло руководителем библиотеки повлиял тот факт, что он имел опыт работы с библиотечными фондами (в дореволюционное время он являлся членом, а затем и председателем комиссии по устройству Виленской публичной библиотеки).

Источники комплектования. Отчёт за январь-март 1931 г. сообщает о следующих источниках комплектования библиотеки: приобретение за деньги, подписка на периодику, поступления от Белорусской книжной палаты и Белорусского государственного издательства, обмен [11, л. 56]. С 1933 г. комплектование иностранной литературы, кроме выписки через всесоюзное объединение «Международная книга», проводилось также через Бюро связи с заграницей при Президиуме БелАН, а научно-исследовательская литература СССР приобреталась через Московский коллектор научных библиотек, откуда поступал один обязательный платный экземпляр [1, с. 125; 16, л. 30]. Как явствует из производственного плана БелАН на 1933 г., комплектование библиотеки осуществлялось в соответствии с научными заданиями академических институтов [5, с. 80].

Известно, что в 1930-х годах книжный фонд библиотеки активно пополнялся приобретёнными за деньги или полученными в дар личными собраниями учёных (этим собраниям, так же как и поступившей Несвижской библиотеке, будет посвящена отдельная статья).

Объём фонда рос стремительно. Количество введённых в него изданий составило: в 1930 г. – 38,5 тыс. [11, л. 55], в 1934 г. – 95 тыс. [16, л. 30], в 1936 г. – 150 тыс. экземпляров [1, с. 125]. О динамике поступлений библиотеки можно судить по планам комплектования. Так, планировалось, что поступления достигнут: в 1931 г. – 4–5 тыс. [11, л. 52, 57] или 5–6 тыс. [11, л. 55] книг; в 1938 г. – 20–22 тыс. книг и журналов [25, л. 2].

Выполнение текущих задач. Сохранившиеся отчёты Д. И. Довгялло как руководителя библиотеки делят работу, проводимую в ней, на постоянную и временную срочную. Постоянная работа – это запись новых поступлений в инвентарь, каталогизация, индексация, выдача книг абонентам и в кабинеты, приём возвращаемых книг и расстановка их по шкафам, подготовка «паспортов» на выданные книги, расстановка каталожных карточек [11, л. 53, 56]. В 1930-х годах на директора библиотеки была возложена обязанность осуществлять бесплатную рассылку изданий академикам и членам Президиума БелАН.

В указанных выше отчётах в качестве временной срочной работы указана, в частности, переделка и составление систематического каталога библиотеки; организация постоянной выставки новых поступлений (журналов и книг). Это, кстати, первые свидетельства о систематическом каталоге библиотеки и постоянной выставке новых поступлений [11, л. 54].

Постановка и решение новых задач. В докладной записке от 22 апреля 1931 г. Д. И. Довгялло указал на крайнюю необходимость введения в штат библиотеки библиотекаря-библиографа. С его слов, «библиографические требования не только реальный факт дня, а даже безотлагательный во всех областях научных знаний, которые входят в сферу научных учреждений БАН» (тут и далее в цитатах под этой аббревиатурой фигурирует Белорусская академия наук; перевод с бел.) [11, л. 52]. Он также предложил образовать Библиотечное Бюро, которое должно было помогать библиотеке в решении таких вопросов, как приобретение литературы, отбор макулатуры, обмен изданиями [11, л. 52 об.] (очевидно, Библиотечный совет, созданный при К. И. Гурвиче, прекратил своё существование; но как видно, без подобного органа библиотека не могла нормально функционировать). Не исключено, что эти инициативы были стимулированы требованиями Президиума Центральной контрольной комиссии (ЦКК) КП(б)Б и Коллегии Народного комиссариата рабоче-крестьянской инспекции (НК РКИ), в проекте постановления которого было предписано создать постоянную библиотечную комиссию и наладить библиографическое дело [9, л. 47]. Благодаря усилиям Д. И. Довгялло, а также ещё одного сотрудника библиотеки Б. А. Сенько, сведения о публикациях БелАН, информация о журналах и газетах, выписываемых библиотекой, стали регулярно тиражироваться печатным способом.

В 1932 г. вышел в свет первый выпуск ежеквартального каталога «Новыя выданьні Беларускай акадэміі навук». Работа по его подготовке велась до 1936 г. Кроме того, в 1932 г. был издан «Каталёг выданьняў Беларускай акадэміі навук за 1931 г.», в 1934 г. – «Інвентарызацыйны спіс выданняў Беларускай акадэміі навук за час з 1.01.1931 г. па 1.04.1934», а также «Каталог часопісаў і газет СССР, выпісаных бібліятэкай Беларускай акадэміі навук на 1934 г.», в 1936 г. – «Каталог часопісаў і газет СССР, атрыманых бібліятэкай Беларускай акадэміі навук у 1935 г.» [6, с. 314, 315, 326, 327].

В план деятельности библиотеки на 1933 г. было включено составление полной библиографии по истории Беларуси (по заданию Института истории БелАН) [5, с. 80; 24, л. 70]. Выполнялась также работа и по составлению библиографии белорусской литературы за 1932–1935 гг. [18, с. 50; 24, л. 70].

Производственный план БелАН на 1933 г. зафиксировал и другие виды работ, выполнявшиеся сотрудниками библиотеки: помощь в составлении библиографических справок и в подборе литературы по научным темам; осуществление «самого широкого» межбиблиотечного книгообмена [5, с. 80]. На необходимость усиления библиографической работы в библиотеке (правда, не понятно, каких её направлений) указало и заседание Президиума БелАН от 9 марта 1935 г. [17, л. 32].

Структура и штат. Как сказано в отчёте за 1930 г.: «Разделения на отдельные отделы, как например, российский, белорусский, украинский, польский и т. д. не существует. Практикой созданы только 2 отдела: а) с 1 октября 1930 г. по еврейскому сектору (до 5 тыс. книг) и б) с начала 1930 г. комиссии по Западной Беларуси (до 700 книг), которые сами распоряжались этими отделами и имели свои каталоги и инвентари» (перевод с бел.; тут и далее в цитатах выделено нами. – А. Г.) [11, л. 54–55]. Итак, Д. И. Довгялло оптимизировал структуру библиотеки. Из этого отчёта мы узнаём, что литература, которой комплектовались данные фонды, вносилась в отдельные инвентарные книги и каталоги. В докладной записке за апрель 1931 г. Д. И. Довгялло сообщил о функционировании в библиотеке трёх отделов: основного, отдела еврейского сектора (книги этого отдела были вынесены в отдельное помещение [11, л. 52]) и отдела комиссии по Западной Беларуси. Как он уточняет, книги последнего до образования комиссии по Западной Беларуси составляли «так называемый секретный фонд и в таком же виде они и сейчас сохраняются» (перевод с бел.) [11, л. 52]. Из этого следует, что отдел комиссии по Западной Беларуси не имел ничего общего с отделом по Западной Беларуси, созданном при К. И. Гурвиче [2, с. 71]. Таким образом, при Д. И. Довгялло тематический принцип образования отделов сменился функциональным.

С увеличением объёма поступлений библиотеки, появлением новых видов работы, открытием читального зала (его планировалось открыть в 1933 г. [5, с. 80], но открытие не состоялось [14, л. 83] и его не было ещё и в марте 1935 г. [17, л. 32]; судя по всему, читальня появилась только осенью этого года [17, л. 139–140]) изменялся и её штат, появлялась специализация сотрудников (таблицы 1, 2).

Таблица 1. Количество штатных единиц.

В квадратных скобках указано планируемое количество штатных единиц.  Источники: [4,с. 92; 5, с. 80; 10, л. 52; 11, л. 53, 56; 15, л. 98; 17, л. 27; 20, л. 18; 26, л. 1–4].

Таблица 2. Штатные единицы.

В квадратных скобках указаны планируемые штатные единицы.

По номенклатуре квалификаций в 1931–1933 гг. заведующий библиотекой приравнивался к учёному специалисту, а библиотекарь – к научному работнику (сотруднику). В 1937–1938 гг. библиотекарь-библиограф приравнивался к младшему научному работнику, помощник библиотекаря – к научно-техническому работнику. В 1930-х годах поднялся статус руководителя библиотеки. По крайней мере с 1935 г. в его качестве выступает директор. Источники: [10, л. 52; 11, л. 53, 56; 12, л. 329 об.; 17, с. 31, 32; 26, л. 1–4, 36].

Сохранились правила внутреннего распорядка работ в библиотеке АН БССР на 1938 г., из которых мы узнаём, как между сотрудниками были распределены их должностные обязанности. Директор заведовал административно-хозяйственной частью библиотеки (проверял исполнение, вёл денежные дела, канцелярскую переписку и т. д.); руководил комплектованием книжно-журнального фонда; вёл межбиблиотечный абонемент; поддерживал связь с научно-исследовательскими институтами СССР и институтами АН БССР (обмен изданий) и др.; библиотекарь-библиограф готовил книги и журналы к инвентаризации; вёл библиографические работы; индексировал книги по 3, 8 и 9 отделам (по универсальной десятичной классификации. – А. Г.) и расставлял карточки по указанным отделам в систематическом каталоге; организовывал выставки в библиотечной читальне; вёл статистику операций библиотеки и составлял ежеквартальный отчёт; библиотекарь-индексатор индексировал книги всех отделов и расставлял карточки указанных отделов в систематическом каталоге (кроме 3, 8 и 9 отделов); обрабатывал поступившую иностранную литературу, расставлял её; выдавал абонентам и принимал иностранную литературу; проверял работы по каталогизации; библиотекарь обслуживал читателей (регистрировал их, выдавал и принимал книги, регистрировал читательские требования на книги и т. д.). Один из сотрудников (не указан по должности; в черновике правил он фигурирует как библиотекарь-переводчица [26, л. 28], в других источниках – как регистратор иностранной литературы [19, л. 33]) отвечал за регистрацию поступлений иностранной литературы и подготовку ответов на письма из-за рубежа [26, л. 1, 2, 4].

В отчётах за 1930 г. и за январь-март 1931 г. к временной срочной работе отнесены, между прочим, проверка книг, которые переданы в кабинеты, на кафедры и в другие учреждения БелАН, числятся за этими кабинетами и кафедрами; пополнение книгами «подсобных библиотек» Института химии, Института геологии, кафедры марксизма-ленинизма, комиссии коллективизации и кооперации; составление отдельного настольного каталога для книг, которые планировалось передать на кафедру марксизма-ленинизма [11, л. 54]; выделение и передача литературы по советскому строительству и праву БССР в кабинет права; выделение и передача литературы в Институт литературы [11, л. 56]. В плане работы библиотеки на 1931 г. имеется следующий пункт: «расширяются кабинетные библиотеки отдельных учреждений и нацсекторов БАН по заданиям каждой» (перевод с бел.) [11, л. 57]. В производственном плане БелАН на 1933 г. поставлена задача пополнить литературой кабинетные библиотеки институтов по таким дисциплинам, как природоведение, история науки, философия, физика, математика [5, с. 80]. Мы намеренно акцентировали внимание на всех этих фактах. Они являются одними из первых свидетельств об активном формировании в начале 1930-х годов широкой сети «филиалов» библиотеки, которая в дальнейшем станет одной из главных особенностей её структуры. Именно в отношении к данным «филиалам» библиотека станет «фундаментальной», «общей», «главной» и «центральной». (В 1930-е годы эти «филиалы» находились в одном здании, где помещалась вся БелАН). Сохранились сведения о планах создания «филиала» в отдельном новом – строящемся, комплексе АН БССР. В проекте плана деятельности библиотеки на 1938 г. читаем: «Открыть филиал (подсобную библиотеку) в помещении лабораторного корпуса, сконцентрировав в нём все имеющиеся при институтах книги, снабдив его необходимыми справочниками, монографиями и пособиями и регулярно пополняя его новинками технической и сельско-хозяйственной литературы, а также периодическими изданиями (по использовании они должны быть возвращены в Фундаментальную библиотеку АН)» [25, л. 4].

Партийный контроль. К своим успехам библиотека шла в сложных, быстро менявшихся политических условиях, пребывая в напряжённой идеологической среде. Особенно напряжённой эта среда была в том учреждении, частью которого библиотека являлась с самого начала своего существования. В Инбелкульте и БелАН изначально противостояли друг другу критический ум и благородные грёзы видных деятелей молодой национальной науки и ориентированная на подавление политических оппонентов, но искусно владеющая методами идеологического воздействия на массы Коммунистическая партия. Инбелкульт как «детище Октябрьской революции», идея преобразования Инбелкульта в белорусскую академию наук, появившаяся вскоре после его возникновения (в 1924 г.), стали для партийных и советских властей Беларуси и СССР значимыми политическими символами государственного подъёма, социалистического и культурного строительства, частью имиджевого актива этих властей. Но существовавшее первоначально единодушие между интеллектуальной и культурной элитой Беларуси с одной стороны и властями с другой в вопросе о создании белорусской академии наук, её дальнейшей деятельности подрывалось всё усиливавшимися противоречиями между ними. Темп деятельности Инбелкульта задавался профессиональным служением, активностью и авторитетом интеллектуалов, имевших ясную цель, чёткую позицию в вопросе национально-культурного строительства, развития науки и культуры в Беларуси. Их мир идей и устремления не укладывались в представления о партийности научной работы и о борьбе с враждебными пролетариату буржуазными теориями и течениями в науке. Правящая партия опасалась, что эти сотрудники могут оказаться во главе враждебного ей политического движения интеллигенции. Вначале она смирялась с их существованием. В дальнейшем перешла к их травле, а затем и к расправе над ними.

Чтобы понять видение партии на культурное и социалистическое строительство в Беларуси, её оценку деятельности БелАН, характер обвинений идейных оппонентов, методы борьбы с ними, идеологические и риторические приёмы, которые она применяла в обосновании своих решений и действий, приведём выдержки из проекта постановления Президиума ЦКК КП(б)Б и Коллегии НК РКИ от 4 апреля 1931 г. о результатах обследования БелАН в соответствии с выполнением ею задач социалистического строительства и в связи с чисткой и проверкой её аппарата.

«На БАН партией и правительством возлагались задачи активного непримиримого сражения за генеральную линию партии и изучения производственных сил БССР, всемерного содействия и помощи в социалистической реконструкции народного хозяйства и осуществления задач культурной революции, подготовки научных кадров для социалистического строительства, задачи всемерного содействия и помощи осуществлению Ленинской национальной политики, борьбы с шовинизмом разных цветов и с буржуазными и мелко-буржуазными течениями в науке. Для выполнения этих задач партия и правительство не жалели средств и вообще создали самые благоприятные, наилучшие условия для развёртывания научно-исследовательской работы… Несмотря на все благоприятные условия, которые были созданы партией и правительством для работы БАН, последняя не только не выполнила поставленных перед ней задач, но, наоборот, при потворстве и содействии со стороны национал-оппортунистического руководства попала в руки контр-революционного национал-демократизма, и почти полностью была поставлена на службу националистических реставраторско-интервенционистских, буржуазных требований. Во вредительской контр-революционной работе, в выполнении задач белорусского контр-революционного национал-демократизма, шовинистов разных цветов и оттенков, в популяризации буржуазной концепции и методов в научно-исследовательской работе замыкались все враждебные и чужие пролетариату силы, которые пролезли в БАН. В результате национал-оппортунистического руководства БАН, в результате вредительской контр-революционной интервенционистской работы нацдемов имеются следующие прорывы и недостатки в работе Академии…» (перевод с бел.) [9, л. 31–32].

Далее перечисляются недостатки работы БелАН. Сказано и о библиотеке [9, л. 34, 38]. Указаны предписания по устранению недостатков. Отдельные требования были предъявлены библиотеке: «Образовать постоянную библиотечную комиссию и в связи с потребностями отдельных институтов коренным образом реорганизовать всю работу библиотеки. Провести чистки библиотеки от ненужной макулатурной литературы, обеспечив её необходимыми изданиями для научно-исследовательской работы и подготовки аспирантов. Книжки, имеющие значение только для массового читателя, передать в другие библиотеки. Наладить обмен и связь с другими библиотеками и выписку книг. Образовать секретный отдел и отдел вредительской литературы. Упорядочить архивы. Срочно завершить обработку книг. Наладить дело пользования книгами. Завести книгу жалоб. Наладить библиографическое дело. Организовать читальню. Немедленно решить вопрос о прикреплении 2-х аспирантов для библиотеки в целях специализации в библиотечном деле и археографии» (перевод с бел.) [9, л. 47].

Трудно сказать, в какой степени критика библиотеки была обоснована в той части, которая касалась, например, связи с другими библиотеками и книгообмена. Тем не менее, именно после этой критики возникли инициативы Д. И. Довгялло о включении в штат библиотеки библиографа и о создании Библиотечного бюро; в результате вскоре была организована активная библиографическая деятельность. Очень возможно, что данная критика и предписания, связанные с ней, были основаны на профессиональном мнении об организации и работе библиотеки её руководителя, которые он не мог воплотить в жизнь без вмешательства партийных органов.

Репрессии и «чистка» библиотеки. Указанная критика лишь отчасти затронула политический аспект комплектования, структуры и работы учреждения. Но неумолимо надвигался год «большого террора», когда волна репрессий уничтожит значительную часть белорусской интеллигенции. Одной из жертв этих репрессий станет и сам директор библиотеки АН БССР. Стремление к контролю над информацией, к забвению того, что могло направить социальную и историческую память не в соответствии с актуальной линией партии, лишило библиотеку весомой части её книжного фонда. В 1937–1938 гг. произошла очередная, наиболее капитальная «чистка» библиотеки, целью которой было изъятие «вредительской» литературы (более подробно о «чистках» библиотек Беларуси в 20-30-х годах XX в. см.: [3, с. 248–274]). Дадим слово источнику:

«Протокол № 17 заседания Президиума Академии наук БССР от 2.VII.1937…

Слушали…: О работе библиотеки Академии наук БССР – доклад т. Панкевича, председателя комиссии, выделенной Президиумом для обследования работы библиотеки.

Постановили:… 3. Обязать всех директоров институтов и заведующих кабинетами Академии наук БССР безотлагательно выделить из своего состава комиссию… для просмотра соответствующих отделов библиотеки. 4. Во главе комиссии поставить хорошо политически подготовленных и проверенных работников, которые могут обеспечить политический контроль… 10. В своей работе комиссии должны руководствоваться следующими принципами: а) руководствоваться указаниями Главлита; б) проверке подлежит вся литература данного отдела библиотеки; в) при проверке необходимо обращать внимание на содержание книги, на предисловие, на автора, на издательство и рекомендуемую библиографию по каждой книге; кроме того в литературе, которая закуплена у частных лиц, подлежит внимательному контролю всякая запись и пометки на полях; г) подлежит изъятию следующая литература: 1) указанная в соответствующих списках Главлита; 2) если автор книги является врагом народа; 3) если из двух или нескольких авторов данной книги один оказался врагом народа; 4) если в тексте книги встречаются цитаты троцкистских, бухаринских, нацдемовских и разных других контрреволюционных авторов не в порядке критики, а в порядке ссылки на них; д) при библиотеке необходимо создать отдел неопределённых книг, относительно которых вопрос ещё не решён окончательно, но вместе с тем необходимо прекратить свободную выдачу читателям этой литературы по тем или иным соображениям; е) эта неопределённая литература может выдаваться читателям только каждый раз по отдельному разрешению спецчасти Академии; ж) к неопределённой литературе принадлежат: 1) те книги, идейное направление которых не вызывает сомнение, но редактором которых оказался враг народа; 2) журналы и газеты, в которых встречаются отдельные статьи, принадлежащие врагам народа; 3) книги, в которых даётся библиография с указанием имён контрреволюционных авторов; 4) книги, в тексте которых упоминаются имена врагов народа не в порядке их критики… Каждый раз, когда у комиссии возникает то или иное сомнение относительно данной книги, необходимо обращаться за решением этого вопроса в Центральную комиссию или непосредственно в Президиум Академии» (перевод с бел.) [21, л. 20, 23–25].

Как следует из данного протокола, Д. И. Довгялло был снят с должности директора библиотеки и временно переведён на работу в Институт истории. Временно исполняющим обязанности руководителя библиотеки был назначен сотрудник библиотеки Б. А. Сенько. В августе 1937 г. Д. И. Довгялло как «не внушающий политического доверия» был уволен и из института [21, л. 40]. В декабре этого же года его арестовали [27, с. 115].

Комиссия, созданная в 1938 г. для проверки деятельности Д. И. Довгялло, признала «большую засоренность» книжного фонда библиотеки вредной и устаревшей литературой, в том числе, право-троцкистской, нацдемовской, клерикальной литературой, при том, что пополнением библиотеки марксистско-ленинской и текущей социально-экономической литературой Д. И. Довгялло не занимался; библиотека «засорялась» покупкой частных библиотек (Б. И. Эпимах-Шипило, В. С. Доктуровского и др.). Нельзя не обратить внимание на абсурдность обвинений, предъявленных Д. И. Довгялло: были плохо поставлены учёт и охрана книжного фонда «как социалистической собственности», в результате чего имела место пропажа книг, «главным образом за счёт невозврата их бывшими у руководства АН БССР работниками, ныне арестованными…»; с санкции бывшего руководства АН БССР директор библиотеки производил рассылку академических изданий «в адреса ныне арестованных…» [27, с. 151–152]. В 1939 г. Д. И. Довгялло был обвинён во вредительской деятельности и выслан в Казахстан, где он и умер (в 1942 г.?) [27, с. 116].

Работа по «очистке» фондов продолжалась и в 1938 г. уже при новом директоре – Иване Яковлевиче Косареве [26, л. 37]. В результате проверки фонда было изъято 4 356 книг [27, с. 151]. Одной из главных обязанностей руководителя библиотеки на 1938 г. являлось «руководство проверкой литературы, подлежащей изъятию» [26, л. 1].

Меры, принятые в отношении бывшего руководителя библиотеки АН БССР и её фондов, должны были показать новую ипостась учреждения – одного из столпов идеологического фронта. Сохранился проект плана работы библиотеки на 1938 г. Один из первых его пунктов гласит: «Обратить особое внимание на обеспечение библиотеки достаточным количеством экземпляров тех книг, какие необходимы для парт-политучёбы работников АН, а также на своевременность поступления в библиотеку текущей политической литературы» [25, л. 1]. Эта сторона комплектования библиотеки станет знаком всего последующего времени до конца существования СССР.

Социалистические методы труда. Как и в других сферах труда, учреждениях и организациях СССР, в библиотечной сфере, в работе библиотеки АН БССР плановые показатели стали важнейшим инструментом планирования. И. Я. Косарев ставил на 1938 г. такие планы: «Довести число выписанных по междубиблиотечному абонементу книг до 100 в год… Добиться полного охвата библиотекой АН всех без исключения работников АН. Ежедневную посещаемость читальни довести в среднем до 40 чел. (25 чел. в 1937 г.), а общую годовую посещаемость библиотеки и читальни довести до 15 тысяч (в 1937 г. было зарегистрировано 11 959 посещений)» [25, л. 3].

Советская идеология вырабатывала неадминистративные методы мотивации учреждений и трудящихся в повышении производительности труда, поиска и эффективного использования производственных резервов. Одним из таких методов, внедрённых в деятельность и практику библиотеки, являлось социалистическое соревнование. Имеются сведения о заключении библиотекой договора о соцсоревновании на один год в 1931 г. [11, л. 56 об.]. Подобные договора подписывали друг с другом и сотрудники библиотеки. Кстати, сторонником соцсоревнований являлся Д. И. Довгялло, который считал, что они помогут в выполнении нагрузки [8, л. 65]. До нас дошёл один из таких соцдоговоров, датируемый началом 1938 г. Он сохранил в себе примету времени – борьбы с врагами народа и нацдемами. Приведём его целиком. «Я научно-технический работник библиотеки АН БССР… беру на себя следующие обязательства. 1. Выполнять и перевыполнять норму работы по обработке книг (100–120 карт.). 2. Бережно относиться к государственному имуществу, находящемуся в библиотеке. 3. Укреплять трудовую дисциплину и поведение, являясь сам дисциплинированным и примерным работникам. 4. По мере возможности активно участвовать в общественных мероприятиях и в проведении их в жизнь. 5. Быть бдительным по отношению к вылазкам заклятых врагов народа и нацдемов. 6. Как комсомолец быть примером для других работников во всех отношениях (дисциплинированности, своевременного выполнения данного дирекцией задания и т. д.). Беря на себя все эти выше указанные обязательства, я обязуюсь отнюдь (так в рукописи, следует читать «отныне». – А. Г.) честно и свято выполнять их. При этом вызываю на соцсоревнование работника библиотеки АН БССР тов…. Вызвал… Вызов принял…» [26, л. 36–36 об.].

Некоторые из важнейших результатов деятельности библиотеки. Из постановления Президиума АН БССР от 13 декабря 1939 г. может следовать, что библиотека работала в самой тесной связи с институтами АН БССР. Ей предъявлялись требования регулярного получения и строгого учёта библиотечно-информационных заявок от институтов; принятия всех мер к их удовлетворению; просмотр всех выходящих каталогов и библиографических изданий; максимально полного обеспечения сотрудников академии актуальной научной литературой; расширения библиографической работы (подбор литературы для институтов и для выполнения отдельных тем; издание библиографических справочников по различным отраслям знаний, в первую очередь, касающихся БССР). Характерно, что для пополнения фонда библиотеки предлагались все возможные способы, среди которых: покупка частных библиотек, книг в букинистических магазинах Москвы и Ленинграда; отпуск специального лимита на доукомлектование библиотеки зарубежными изданиями; расширение обмена, в том числе, и с заграницей; предоставление обязательного экземпляра от организаций, издававших научную литературу; организация специальной экспедиции в западные области БССР с целью выявления оставшихся после «бежавших польских панов» библиотек [23, л. 86–86 об.].

Трудности и их преодоление. Прежде, чем мы перейдём к вопросу о новом помещении, куда библиотека въехала в 1930 г., сделаем небольшое отступление, которое должно показать, как локация библиотек может коренным образом определить их судьбу. Мало известен тот факт, что в 1929 г. библиотека БелАН чуть не прекратила своё существование. Предполагалось, что БелАН и Белорусская государственная библиотека будут находиться в непосредственной близости друг от друга (БелАН – на пересечении улиц Университетской, ныне Кирова, и Энгельса; Государственная библиотека – на пересечении Университетской и Красноармейской). Это не делало целесообразным содержать отдельную библиотеку БелАН [7, л. 166]. Однако обстоятельства сложились так, что БелАН в конечном итоге получила участок для нового здания не в ожидаемом месте и не рядом с ним, а за городом (так, где оно находится в настоящее время). Это решение не только спасло библиотеку, но и открыло новые перспективы с точки зрения развития её материально-технической базы – строительства для неё отдельного здания [7, л. 238].

Но всё это было пока только в планах. В 1930 г. библиотека (вместе со всей БелАН) переместилась в здание на пересечение улиц Ленинской (ныне Ленина) и Университетской, 29/35, заняв комнату № 3 на первом этаже [13, л. 110]. Как следует из отчёта за 1930 г.: «По причине медленного освобождения комнат и катастрофы с полом перевозка заняла много времени и выполнялась с 2 декабря 1929 г. по конец апреля 1930 г.» [11, л. 53]. Как сообщается далее: «Современное положение помещения БАН очень неудовлетворительное. В первую очередь это помещение до того тесное, что не даёт возможности поставить все книги в шкафы и поэтому книги частично содержатся на шкафах и даже на полу и совсем нет места для газетного и дублетного архива, поэтому газеты свалены между шкафов и мешают доступу к полкам, что является недопустимым… помещение библиотеки слишком холодное и зимой работать надо в верхней одежде, поскольку температура даже при разжигании печек обычно достигает до +5⁰ и редко +7–9⁰ , что составляет очень тяжёлые почти невозможные условия работы, особенно над книгами» [11, л. 55].

Стеснёнными условия библиотеки оставались и в последующие годы, что значительно обременяло её текущую деятельность и создавало трудности хранения книжного фонда [16, л. 30]. В 1935 г. она получила дополнительную – для размещения книг и организации читальни, соседнюю комнату (№ 4, где располагался Институт химии) [17, л. 32]. Библиотека частично разгружала свои помещения за счёт передачи литературы в активно формирующиеся «филиалы». Впрочем, всё равно метраж библиотеки был недостаточным [23, л. 86]. В 1940 г. учреждение переселилось в новое здание АН БССР (которое Национальная академия наук Беларуси занимает и сейчас; тогда это – ул. Пушкина, 56), где заняла комнаты на первом его этаже. Как мы видим, отдельное здание, вопреки планам, библиотека не получила.

По-прежнему, для выполнения всех задач, возлагаемых на библиотеку, не хватало сотрудников. Их фактическое количество почти всегда было меньше, чем планировалось.

Подведём некоторые итоги опыта библиотеки за 1929–1941 гг. Первое, что бросается в глаза – это стремительный рост фондов библиотеки. АН БССР не жалела средств на приобретение научной, в том числе иностранной, литературы, предлагая, стимулируя и одобряя различные способы её комплектования. В 1940 г. обработанный книжно-журнальный фонд библиотеки составлял (более?) 300 тыс. экземпляров (пока воздерживаемся от более точных цифр). Библиотека создала широкую сеть «филиалов», работа которых стала своеобразным прообразом удалённого обслуживания. Большие темпы развития науки в АН БССР вызвали к жизни спрос на результаты справочно-информационной деятельности библиотеки (изучение всех выходящих каталогов и библиографических изданий; подбор литературы для выполнения научных тем; издание библиографических указателей по различным отраслям знаний и т. д.). Как никогда до этого росло, хоть и с запозданием, количество сотрудников учреждения, круг обязанностей которых чётко определялся и разграничивался. В конечном счёте, небезуспешно, хоть также с отсрочкой, библиотека решала вопрос с расширением площадей. Библиотека стала зрелым институтом. Она понесла первые утраты, став жертвой политического тоталитаризма. Надвигалась новая трагедия – война, последствия которой станут для библиотеки катастрофичными.

Список использованных источников

1. В Академии наук БССР // Фронт науки и техники. 1936. № 10.
2. Груша А. Климентий Гурвич: у истоков организации научной библиотеки // Наука и инновации. 2020. № 3.
3. Гужалоўскі А. А. Чырвоны аловак. Нарысы па гісторыі цэнзуры ў БССР. Мінск, 2012. Кн. 1. 1919–1941 гг.
4. Мотульский Р. С. Библиотеки Беларуси. Из прошлого в будущее. 1917–1991. Минск, 2018.
5. Производственный план Белорусской академии наук на 1933 год. Минск.
6. Центральная научная библиотека имени Якуба Коласа Национальной академии наук Беларуси в публикациях и документах (1925–2019). Библиографический указатель / сост. Л. А. Авгуль [и др.]. Минск, 2020.
7. Центральный научный архив НАН Беларуси (ЦНА НАН Беларуси). Ф. 1 (Президиум). Оп. 1. Ед. хр. 2 (Протоколы заседаний Президиума АН БССР).
8. ЦНА НАН Беларуси. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 6 (Протоколы заседаний Президиума АН БССР за 1930).
9. ЦНА НАН Беларуси. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 9 (Организация и структура АН БССР).
10. ЦНА НАН Беларуси. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 12 (Удостоверения, справки и переписка).
11. ЦНА НАН Беларуси. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 13 (Командировки сотрудников АН БССР).
12. ЦНА НАН Беларуси. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 16а (Протоколы заседаний Президиума АН БССР за 1932 год).
13. ЦНА НАН Беларуси. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 21.
14. ЦНА НАН Беларуси. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 21а (Протоколы заседаний Президиума).
15. ЦНА НАН Беларуси. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 21б (Протоколы заседаний Президиума АН БССР).
16. ЦНА НАН Беларуси. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 29 (Отчёт АН БССР к XI съезду Советов БССР).
17. ЦНА НАН Беларуси. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 31 (Протоколы заседания Президиума АН БССР и распоряжения).
18. ЦНА НАН Беларуси. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 31а (Вытворчы план Беларускай акадэміі навук на 1935 г. Менск, 1935).
19. ЦНА НАН Беларуси. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 39 (Приказы по АН БССР).
20. ЦНА НАН Беларуси. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 51 (Сведения о часах работы сотрудников АН БССР).
21. ЦНА НАН Беларуси. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 54 (Протоколы заседаний Президиума АН БССР).
22. ЦНА НАН Беларуси. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 56 (Спіс дырэктароў інстытутаў АН БССР).
23. ЦНА НАН Беларуси. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 66 (Протоколы заседаний Президиума АН БССР и выписки из протоколов).
24. ЦНА НАН Беларуси. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 419 (Годовой отчёт по тематическому плану институтов).
25. Центральная научная библиотека имени Якуба Коласа НАН Беларуси (ЦНБ НАН Беларуси). Дело не включено в фонд. Оп. 1. Ед. хр. 1.
26. ЦНБ НАН Беларуси. Дело не включено в фонд. Оп. 1. Ед. хр. 2.
27. Шумейко М. Ф. Архивист и археограф Дмитрий Иванович Довгялло. Минск, 2002.